Преобразования в АЭМС, я начал с отмены кабинетных совещаний. Оставил только селектор комбината, по которому каждое утро, с 9–00, после сводки об объемах проходки, добытой и отгруженной руды, охраной труда и службы безопасности, в хвост и гриву склоняли нашу компанию. После селектора я слушал своих директоров, о том, почему во всех озвученных случаях нет нашей вины. Затем, в течении дня, выезжал на места возникновения проблем, чтобы увидеть всё своими глазами. Узнавал от рабочих, что же на самом деле произошло:
— Мокрые электроды — невозможно варить.
— На подземных горизонтах заставлены пути, и мы не можем подвезти вовремя материал для монтажа ВДПУ.
— Некачественное корундирование рабочих поверхностей насосов из-за чего они рассыпаются после сорока часов работы вместо нормативных тысячи двухсот
— И т.д.
Куда ни ткни — везде «пожар».
Во время аудита я почти всё время проводил на рабочих местах. Подолгу наблюдал за процессами, разговаривал с рабочими, бригадирами, мастерами. Поначалу люди относились с опаской и недоверием. Но через несколько дней привыкли и вовсю делились своими проблемами, каждый раз уточняя: «Нам точно за это ничего не будет?». В первую неделю своего руководства, я пришел в ремонтно-механический цех (РМЦ), к одному из уже знакомых рабочих. Еще раз с ним проговорил о том, что мешает работать — убитый станок, отсутствие режущего инструмента, отсутствие материала и сменных заданий. И много чего еще. Затем, я притащил в цех разлинованный лист ватмана А0, повесил его на стену посреди цеха и с гордостью говорю рабочему, (назовем его Иван):
— Иван, смотрите, это — «Экран проблем». Запишите пожалуйста на нем всё, что мне сейчас рассказали. Завтра утром, мы со всеми руководителями прочитаем ваши записи, назначим ответственных и ваши проблемы начнут решаться.
— Хорошо?
— Хорошо.
Я довольный пошел дальше по своим делам. Утром, после селектора, торжественно объявляю топам, что с сегодняшнего дня у нас меняется утренний ритуал. В 8 утра начинаем рабочий день возле «Экрана проблем» в механическом цехе. Топы недоуменно смотрят на меня. Пойдёмте, покажу, приглашаю я. Мы бодро зашагали в соседнее здание. Подошли к экрану…пусто. Неловкая пауза. Я говорю ладно. Завтра записи будут. В 8 утра встречаемся здесь, обсудим. Дождался пока все разойдутся. Бегу к Ивану, спрашиваю:
— Ну как же так? Мы же договорились.
— Да я подумал — зачем оно мне? Кто вас знает? Вы приехали-уехали, а мне здесь жить и работать. Не нужны мне проблемы. Начальство и так все знает.
— Иван, можно я с ваших слов и от вашего имени записи сделаю? Я обещаю, что вам ничего не будет.
— Точно не будет?
— Ну я же генеральный директор. Гарантирую.
— Ну хорошо, посмотрим.
Я достал блокнот, зачитал ему ранее сделанные записи.
— Всё так?
— Да.
Пошел и переписал все жирным черным маркером на экран. К проблемам Ивана, добавил еще одну просьбу девчонок с заготовительного участка — подключить, наконец, новый ленточнопильный станок.
В 8–00 рабочие цеха наблюдали странную картину — начальство, многих из которых люди видели впервые, толпились у грязной цеховой перегородки, перед белым куском бумаги. Новый директор, что-то бурно им рассказывает, тыча пальцем в бумажку и размахивая руками:
— Не подключен новый ленточнопильный станок. Чей вопрос?
— Механика и энергетика цеха, кричит кто-то из менеджеров
— Они кому подчиняются?
— Главному механику и главному энергетику.
— Они кому подчиняются?
— Директору по эксплуатации и ремонтам. (назовем его А.В.)
— А.В., Вы согласны, что это ваш вопрос?
— Ну так-то да, раз моя служба, значит мой. Бодро отвечает топ менеджер.
— Ок. Сколько времени вам нужно на подключение?
— Ну это надо посмотреть, оценить, проверить наличие необходимых материалов, заказать чего не хватает.
— Хорошо, вместе с проверкой, мониторингом, закупками, сколько времени вам нужно?
— Надо подумать.
— Думать надо прямо сейчас. Проблеме уже больше года. И она никак не решается. Зовите всех, кто нужен для ответа. Мы подождем.
Подошли слесари, электрики и их руководители, девчонки с заготовительного участка. Несколько минут бурно обсуждали, в итоге родился срок — две недели.
Спрашиваю девчонок — две недели Вас устроят?
— Год ждали, уж две недели подождём (смеются).
— Хорошо, спасибо. Записываю — ответственный А.В., срок — сегодня какое? Ага, прибавляем две недели. Ставлю дату в графу «Срок выполнения».
— Поехали дальше.
В первый день все проблемы мы расписали за сорок минут. Никто не возражал взять на себя ответственность и сроки. Даже с некоторой бравадой это делали.
Закончив с последней записью я всех поблагодарил и предложил расходиться. Сам решил сделать круг по цеху прежде чем идти на селектор. Уже заканчивал обход, как меня догоняет Иван. Дмитрий Михайлович, я же говорил! Я же говорил! Зачем я вообще в это ввязался! Такой скандал был сейчас! Мне директор комплекса и мастер так навтыкали за сообщения о необходимости ремонта станка и закупки режущего инструмента. Орали — почему нам не говорил?! Зачем подставляешь?! Как не говорил? Да миллион раз говорил! Так и знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Больше от меня не просите, ничего не скажу.
Я возвращаюсь к экрану, позвонил директорам и другим менеджерам, попросил всех вернуться.
— Коллеги. Я уже об этом говорил, но вижу, что не все поняли. За запись на экране или устное сообщение о проблеме — вы можете и должны только благодарить коллег. Своими сообщениями, они помогают компании стать лучше. Категорически нельзя ругать за такие вещи. То, что сейчас произошло — это табу! Запрещено! Я запрещаю ругать коллег за записи. Все услышали?
— Да.
— Еще раз такое повторится, кто бы ни был — уволю. Договорились?
— Да.
В этот день мы опоздали на селектор. Еще несколько дней я самостоятельно, с разрешения рабочих добавлял записи. Люди сами стали писать где-то через неделю, после моих убеждений и объяснений зачем это надо. Но главным аргументом стало то, что эта штука начала приносить видимую всем пользу. Каждый день, напротив записей стало появляться благодарное слово — «Выполнено». В цехах стал появляться качественный инструмент, средства защиты, материалы для выполнения заданий. Появился свет, в местах где уже отчаялись дождаться нормального освещения. Начались ремонты оборудования. Да и в целом, началась какая-то непривычная для большинства движуха. Как сказал один из рабочих: «Приятно смотреть, как начальство забегало».
Перед разбором первых записей, я объявил правила работы с экраном проблем:
1. В графе «Ответственный за выполнение» — всегда фамилия высшего в иерархии сотрудника, чьей структуре адресован вопрос. (в фиолетовой и красной культурах только так)
2. Срок выполнения обязательно должен быть согласован с заявителем. Если есть разногласия — обсуждаете со мной (генеральным директором) я принимаю окончательное решение.
3. Отметку «Выполнено» может поставить только заявитель.
4. При отработке записей на экране, у каждого есть право на две ошибки. Что такое ошибка? Это когда в назначенный срок, вы приходите к экрану и говорите — «извини, не смогла» (с). И за время, которое вы сами себе отвели, вы не разу не попросили о помощи меня или своих коллег. Не попросили, значит объективных причин сорвать обещание у вас не было. Два таких залёта — увольнение автоматом. Возникают какие-то проблемы, которые сами решить не в состоянии — звоните мне, в любое время суток — вот мой телефон, записан прямо на экране. Вместе поборемся. Даже если не сделаем вовремя, хоть будем знать, что сделали всё возможное. Администрация со мной во главе больше не будет без борьбы просирать обещания.
Из-за залетов связанных с невыполнением обещаний зафиксированных на экране проблем, ряды топов начали редеть к концу первого месяца. Через месяц, на ежеутренних собраниях у экрана от былой бравады не осталось и следа. При виде записи, еще до объявления мной предположений чей же это может быть вопрос, начинались споры — это не мой вопрос, это его. Почему это мой? С какой стати?
Настало время убрать лишние уровни управления, чтобы персонализировать ответственность и исключить даже теоретическую возможность «перевода стрелок».